Мой необыкновенный папа — Михаил Каршенбаум

Вся моя жизнь раньше делилась на «до» и «после»… «До» – это счастливое детство и беззаботная юность, в которой были бабушки, дедушки, мама, папа и брат…

Мне было 22 года, я только защитила диплом, и казалось – жизнь прекрасна и удивительна… Я находилась в командировке в Израиле, когда раздался звонок и папа вызвал меня срочно домой, ссылаясь на плохое самочувствие мамы. Я полетела, ничего не понимая. Когда прилетела в Днепропетровск, мамы Милы уже не было… Назвать это трагедией или шоком – просто ничего не сказать. Я не понимала, что мне делать дальше без мамы… Все четко разделилось на «до» и «после». В это тяжелое время со мной всегда был папа, хотя он сам переживал больше моего. Ведь они с мамой очень любили друг друга, и вдруг, он остался один. Спустя два года я вышла замуж и уехала в Израиль, но папа был со мной всегда и был всем для меня. Это был лучший друг, который вел меня по жизни. С детства папа меня безумно любил и не скрывал этого, всегда радовался вместе со мной и гордился моими успехами. Его фирменная улыбка и глубокий, умный взгляд всегда приводили меня в восторг. Ему ни о ком ничего не нужно было объяснять. Он понимал меня с полуслова, без объяснений.

Папа Миша, мой непробиваемый тыл и моя гордость. Все годы я могла поступать по-разному, зная, что папа всегда будет со мной и поможет в любой ситуации – ведь папа же может все, и не меньше. Всегда он помогал мне разбираться в различных ситуациях и учил поступать по-человечески, как подсказывает сердце, думая о других. Казалось бы, мы жили почти двадцать лет в разных странах, но не­имоверная связь, которая у нас была, продолжалась и давала мне силы продвигаться. Он радовался рождению внуков и беспокоился о моем здоровье. Так вдохновлялся, что старшая внучка Милочка играет на кларнете и хорошо учится, подшучивал, что средний внук Маорчик променял саксофон на футбол. А как он обрадовался появлению младшей внучки Фрадочки (дочки брата Олега) и самого младшего внука Мирончика! Все наши разговоры о внуках и мои жалобы на них заканчивались тем, что он просил меня их не обижать, припоминая что я вытворяла, будучи маленькой, и меня никогда не наказывали.

С детства папа мне говорил, что больше всего он не переносит, когда я плачу, и вытирал мне слезы, а потом брал с меня обещание больше никогда не плакать.

Когда папе было 70 лет, я притащила внуков Милу и Маора на празднование. Счастью папы не было предела! Он их так любил, что я иногда ревновала. После переезда папы в Германию, на каждый его день рождения я приезжала то с мужем, то с детьми, чтобы в моей памяти были только положительные моменты. Папа любил на Фейсбуке выставить свою детскую фотографию в день рождения и считать лайки и комментарии. Всегда в разговоре папа думал и давал мне дельный совет.

В детстве мне казалось, что у меня самый обычный хороший папа, – ну как все. Я его не выделяла. Но с годами я поняла, что у меня не обычный папа, а такой, каких совсем немного. Он был высокоинтеллигентным и порядочным человеком, красивым снаружи и внутри, честным и умным, приятным и необыкновенно деликатным. Таких уже не выпускают, он был штучный… Эти качества и ценности он пронес через всю свою жизнь и, надеюсь, передал нам с братом. Нас не учили как правильно поступать и как быть честным или верным другом, мы просто это видели с детства. У нас не было другого примера.

Сейчас я начинаю совсем другую жизнь, новую, взрослую, – не «до» и «после», как было раньше, а без… – без мамы и папы. Жизнь, в которой память и добрые воспоминания о родителях.

Мой любимый папа Миша, Мишка, дядя Миша, Михаил Александрович.

Не могу говорить о нем в прошедшем времени, – ведь он со мной навсегда, как и мама.

Теперь Сверху меня охраняет не только мама, но и папа. А я и мой брат Олег будем всегда помнить и гордиться тем, что у нас такой папа – Михаил Александрович Каршенбаум.

Ирина Каршенбаум-Лившиц