За фамилией Каршенбаум стоит реальный порядочный человек

О Михаиле Каршенбауме говорит Заслуженный деятель искусств Украины, депутат городского совета, глава фонда «Культурная столица» Григорий Гельфер. —Гарик, вы были с Мишей депутатами в одно время. Я помню, посмотрев перед выборами список кандидатов, сказал Мише: «Людям мало Гельфера, им нужен еще Каршенбаум? Не выберут тебя. Гельфер хоть известен на всю страну, а за тебя почему они должны голосовать?». Как ты думаешь, почему за него голосовали?

         – Все-таки город у нас не совсем простой, что ли. А Миша был явно человеком положительным. Кстати, в районе, где он избирался, многие

с ним просто были знакомы и знали, что за фамилией Каршенбаум, может, и не самой удачной для депутата, стоит реальный порядочный человек. То есть избиратели понимали, что фамилия всего лишь прилагается к этому человеку.

         – Ты думаешь, это было видно? Технологий же тогда таких не было.

         – Ну, технологии имеют две стороны. Они позволяют сегодня сделать из человека чуть ли не полубога, а завтра измазать его в грязи. Тогда работали какие-то более простые, но от этого не менее действенные методы. Прямое общение, телефонные разговоры, перепис­ка, встречи. И человек был виден без всяких технологий.

         – Когда попадаешь туда, ты неизбежно сталкиваешься с влас­тью. Пусть не с верховной, но все же с властью. Как Миша вел себя перед властями предержащими?

         – Сегодня, возможно, кто-то скажет, что несколько наивно. Все же партии, кроме совсем маргинальных, выдвигают обычно довольно вменяемые лозунги. Ну, за все хорошее против всего плохого. Такие лозунги были и у появившейся тогда партии СДПУо. И Миша им, мне кажется, поверил. И был членом их фракции. Нам же всем в молодости рассказывали, что у нас должны быть идеалы. Но для одних это была демагогия, а некоторые пытались в соответствии с ними жить. Миша был из этих некоторых. Он не только верил красивым лозунгам, – он, как мог, пытался воплотить их в жизнь. Что было, конечно, уже сложнее. Но он пытался. Искал для этого основу, базу. Мне кажется, что иудаизм для него тоже был неким прочным фундаментом, на котором можно строить жизнь, которой людям хотелось бы жить. И в нем есть именно те идеа­лы, на которые можно опираться в жизни.

         – Я знаю от Миши, что после попадания ракеты в многоэтажку, ему пришла в голову идея установить на месте трагедии скульптуру Вадима Сидура «Памятник погибшим от бомб». И знаю, что он связывался с тобой, и тебе идея понравилась. Что-нибудь из этого вышло?

         – Знаешь, этот Мишин импульс много чему дал толчок. Во-первых, благодаря бизнесмену Андрею Здесенко, у нас есть деньги на изготовление памятника, и очень хороший скульп­тор Гарник Хачатрян начинает его изготавливать. Сын Сидура, которому принадлежат авторские права, был двумя руками за. Вюрцбург, где эта скульптура Сидура уже стоит, тоже идею одобрил. Тут ведь времена прямо рифмуются. В Вюрцбурге памятник посвящен погибшим от бомб во Второй мировой. А наш будет погибшим от русских бомб сегодня. И не только в Днепре, конечно. Сидур, родившийся в Днепропетровске, рассказывает в мемуарах, как он приехал в город и увидел свой разрушенный дом. И вот, все это повторяется в его родном городе в наше время.

         Во-вторых, у меня есть идея – в следующем году, к столетию Сидура, сделать документальный фильм о нем.

         В-третьих, планируются Дни Днепра

в Кельне. И есть надежда, что в рамках этих дней коллекция работ Сидура, собранная немецким профессором Аймермахером, будет там показана. А потом, возможно, она поездит еще и по Европе. С Карлом Аймермахером, к слову, тоже первым в свое время связался Миша. И если бы не война, вполне возможно, что огромная коллекция Сидура вернулась бы на родину скульптора, в Днепр. Сейчас, конечно, все это застопорилось. Хотя я надеюсь, к этому мы еще вернемся.

         – Ну, и последнее. Когда газета «Шабат шалом» попала в сложное положение, а точнее, оказалась на улице, – ты не просто помог, ты ее спас. Найдя в фонде «Культурная инициатива» помещение для редакции. Как я понял, с некоторым ущербом для фонда. Почему?

         – Я не буду врать, что «Шабат шалом» – моя любимая газета, хотя мне ее приносят, и я нахожу в ней что-то интересное. Но помог я по другой причине. Тогда Миша уже болел. Я понимал, какой эти неприятности с газетой для него стресс. Тридцать лет жизни – это тридцать лет жизни. Надеялся, что решение проблемы поможет ему справиться с болезнью. К сожалению, не помогло…

Беседовал Александр Хургин