110-я годовщина «дела Бейлиса». Антисемитизм в судебном исполнении

В большом зале «Мир, уничтоженный Холокостом» днепровского музея «Память еврейского народа и Холокост в Украине» отдельный стенд посвящен Менахем-Менделю Бейлису. Без этого стенда экспозиция действительно была бы неполной. И не только потому, что «Дело Бейлиса» в свое время вызвало резонанс во всем мире и стало самым громким антиеврейским судебным процессом в дореволюционной России. В истории Еврейской общины Днепра оно тоже сыграло свою роль.

В ходе расследования убийства киевского 13-летнего подростка Андрея Ющинского, в котором обвинили Бейлиса, представители прокурорского и прочих ведомств неоднократно пытались нащупать «хасидский след». В свою очередь, пятый Любавичский Ребе Шалом-Дов-Бер Шнеерсон также не остался в стороне. При его содействии в числе защитников Менделя оказался Оскар Грузенберг – один из самых известных адвокатов, защищавших тогда евреев. Кстати, уроженец Екатеринослава. Принять участие в защите Бейлиса убедил Менделя Грузенберга Йосеф-Ицхак Шнеерсон, впоследствии принявший у Шалом-Дов-Бера эстафету руководства движением Хабад и ставший Шестым Ребе. Так что «дело Бейлиса» вполне заслуживает того, чтобы вспомнить о некоторых подробностях этого судебного процесса. Тем более что в конце октября исполнилось 110 лет со дня его завершения и оправдания Менахема-Менделя.

Очень странное убийство

Для начала напомним, с чего все началось. В субботу, 20 марта 1911 года – по новому стилю 2 апреля, – в одной из пещер, расположенной на территории кирпичного завода еврея Маркуса Зайцева в Киеве, обнаружили труп мальчика – Андрея Ющинского. Как говорится в стенографическом отчете по «делу Бейлиса», изданном в Киеве в 1913 году после завершения процесса, (один экземпляр отчета хранится в музее в Днеп­ре), мертвый мальчик был полуодет, находился в сидячем положении, со связанными сзади руками и со множеством ран на голове, шее и теле, нанесенных предположительно швайкой – длинным шилом. Труп был прислонен к стене пещеры, под его ступнями находился кожаный кушак, а над головой в стену были воткнуты 5 свернутых в трубочку ученических тетрадей. При этом и на тетрадях, и на кушаке было указано имя владельца – Андрей Ющинский. Одежда была окровавлена, но на самом трупе крови не было – позже эксперты выдвинули версию, что кровь с тела смыли.

То есть изначально было ясно, что это не простое убийство. Преступники не только не постарались замести следы преступления, а, напротив, хотели, чтобы имя жертвы стало известно сразу. В сумме с общей экзотической картиной преступления все это напоминало, как минимум, убийство, совершенное нездоровым человеком или маньяком, а как максимум – ритуальное преступление или попытку инсценировки такового. Первую версию следствие отмело и серьезно ее не разрабатывало. А вот на версии ритуального убийства остановилось. Правда, не сразу, зато с размахом и окончательно. Тем более что версия витала в воздухе. В 1911 году Песах отмечался 13 апреля. С момента последнего громкого процесса о еврейских «кровавых изуверствах» дела Блондеса прошло всего 10 лет. И то, что это дело в конечном счете развалилось, как позже и дело Бейлиса, не имело значения. Определяющим фактором стало то, что в 1911 году в Российской империи существовал государственный политический заказ на дискредитацию евреев.

Так что ответ на вопрос, кто же убил бедного мальчика изуверским способом, фактически был известен сразу – конечно, евреи для своих кровавых ритуалов. В частности, для выпекания мацы с добавлением крови. Версия о том, что труп намеренно был обес­кровлен, а кровь жертвы собрали злоумышленники, также возникла практически сразу. Дело оставалось за малым – поиском подходящей кандидатуры на роль преступника. В общем, Менделю Бейлису просто не повезло. Он оказался не в то время и не в том месте.

– Больше всего в этой истории удивляет то, что произошла она в двадцатом столетии. По сути, это типичный средневековый кровавый навет, к которым в разных странах Европы прибегали для изгнания евреев. Ведь что произошло? Нашли тело мальчика, после чего фактически на всей территории России была развернута пропаганда, что мальчик стал жертвой еврейского кровавого ритуала, – подчеркивает научный сотрудник музея «Память еврейского народа и Холокост в Украине» Елена Ищенко.

Об этом же еще в ходе судебного процесса заявлял и адвокат Оскар Грузенберг.

Была бы борода – дело «пришьется»

К Менделю Бейлису полиция пришла спустя четыре месяца после того, как нашли тело Андрея Ющинского. Символично, что произошло это 9 ава, то есть в траурный для евреев день, когда были разрушены Первый и Второй Иерусалимские храмы – по новому стилю 3 августа 1911 года. В этот день с Менделем лишь побеседовали, но на следующий день задержали. В тюрьме Бейлис пробыл больше двух лет.

До этого он около 15 лет проработал приказчиком, то есть управляющим на кирпичном заводе Зайцева, на территории которого обнаружили тело. Здесь же располагался и дом, где Бейлис жил со своей семьей – женой и пятью детьми.

Справедливости ради стоит отметить, что первые задержания по делу были проведены всего через неделю после обнаружения тела Андрея Ющинского – задержали его мать и отчима. Поводом для этого послужило обнаружение бурых пятен на стенах их дома и заявления о том, что мать мальчика видели улыбающейся после пропажи ребенка. В поле зрения следователей довольно быстро оказалась и скупщица краденого Вера Чеберяк. Ее сын дружил с Андреем Ющинским, а сама она была связана с шайкой бандитов, среди которых был ее брат. У нее дома на стенах полиция также обнаружила бурые пятна. Но в обоих случаях это оказалась не кровь. И в конечном счете в тюрьме был оставлен лишь Бейлис.

Его задержанию и обвинению в убийстве поспособствовал местный фонарщик Казимир Шаховский. Он пересказал полиции рассказ, якобы услышанный им от сына Чеберяк, о том, что в день пропажи Ющинского его с другом с территории завода прогнал мужчина с черной бородой.

Сам Бейлис в процессе следствия пытался объяснить дознавателям, что с Ющинским не знаком, а из дому и с рабочего места никуда не отлучался. Это подтвердили и работники завода, но было поздно – версия о ритуальном убийстве начала раскручиваться. Чему во многом способствовало общественное мнение, активно подпитываемое черносотенными организациями и газетами. Как написал Мендель Бейлис в книге воспоминаний, изданной через 12 лет после судебного процесса – уже в США, – в первый же день после обнаружения тела Ющинского «патриотические» газеты, нацеленные на «спасение России от евреев», написали, что ребенка убили евреи для ритуальных целей. Поэтому не удивительно, что расследование стало обрастать шокирующими деталями. В ходе процесса появились свидетельские показания о возможных сообщниках Бейлиса. Тот же фонарщик Шаховский, изначально предположивший, что неизвестный мужчина с бородой – это Бейлис, вспомнил, что видел в его доме каких-то людей в еврейской одежде, которые молились. Жена фонарщика пошла еще дальше – заявила, что ее знакомая видела, как Бейлис тащил Ющинского в обжиговую печь.

При этом в показаниях свидетелей было много нестыковок. А выводы экспертов больше подтверждали не вину, а невиновность Бейлиса. Так, на одежке трупа было найдено несколько длинных мужских волос темного цвета. Мендель дал согласие на экспертизу своих волос. В результате выяснилось, что волосы, найденные на месте преступления, Менделю точно не принадлежат.

В итоге суд над Бейлисом превратился в откровенный фарс.

Именем монаха Неофита

Известно, что на протяжении всего расследования и рассмотрения судом дела Бейлиса на участников процесса оказывалось беспрецедентное давление. Чтобы проиллюстрировать тогдашние настроения в российском государственном аппарате, достаточно двух фактов. В апреле 1911 года, то есть за три месяца до задержания Бейлиса, 39 депутатов российской Думы во главе с черносотенцем Владимиром Пуришкевичем подняли вопрос о полном запрете в России хасидского движения – «преступной секты иудеев, употреб­ляющей для некоторых обрядов своих христианскую кровь», члены которой замучили в Киеве мальчика Ющинского. В то же время, за несколько недель до убийства Ющинского в российской Думе впервые с момента введения черты оседлости для евреев началось обсуждение законопроекта об ее отмене. В результате он так и сгинул в кулуарах.

Так что выгодоприобритателей у раздутого на всю страну скандала с инкриминированием евреям кровавых религиозных ритуалов было более чем достаточно.

Впрочем, не менее показательным оказалось и то, что дело Бейлиса разделило общество на два полярных лагеря. Судебный процесс четко показал, кто есть кто. Так, многие эксперты, такие как психиатр Иван Бехтерев и хирург Евгений Павлов, фактически выступили на стороне защиты.

А сторону обвинения, напротив, поддержали эксперты с неоднозначной репутацией и с антисемитскими убеждениями. Например, известный психиатр Иван Сикорский пришел к выводу, что Ющинского могли убить евреи-фанатики для получения крови. Причем свои умозаключения он построил на таких «научных» трудах, как брошюра «Сведения об убийствах евреями христиан для добывания крови», якобы написанная Владимиром Далем в середине девятнадцатого века. В результате против экспертизы Сикорского выступили сообщества психиатров по всему миру, признав ее антинаучной.

Еще более «сенсационными» оказались выводы религиозной экспертизы. Единственным из священников, согласившихся выступить на стороне обвинения, оказался ксендз Пранайтис, в 1894 году осужденный за шантаж и высланный в Ташкент. Он выступил как «знаток» Торы и Талмуда и заявил, что «еврейский религиозный закон не только не запрещает убивать христиан, но и повелевает совершать такие убийства» и принимать кровь в пищу. Однако настоящим апофеозом судебного процесса стало многостраничное цитирование трудов некоего монаха Неофита, который якобы до 38 лет был раввином, а затем принял христианство. В своих трудах о кровавых еврейских ритуалах Нео­фит настаивает на том, что из Египта евреев вывел раввин Соломон.

По воспоминаниям Бейлиса, периодически судебный процесс превращался в откровенную клоунаду. Настоящее веселье в зале суда началось после того, как судебный пристав ввел двух «цадиков». Говорили, что их видели в доме Менделя. Абсурдность ситуации была в том, что это были родственники фабриканта Зайцева, уехавшие из Киева за полгода до убийства.

Поэтому не удивительно, что даже среди специально подобранных присяжных, заседателей, большинство из которых были простыми крестьянами, нашлось 6 человек, не поверивших в версию о кровавом убийце Бейлисе, и в результате обвинения с него были сняты.

Валентин Хорошун