Глава девятая. «Врата милосердия».

Ян Львович Сидельковский ‒ один из пионеров еврейского возрождения в нашем городе. Начал он с изучения иврита и, досконально овладев языком, сам стал преподавателем, а затем и руководителем днепропетровского Союза преподавателей иврита «Игуд Аморим». Впоследствии работал заместителем директора Израильского культурного центра по образованию и культурным мероприятиям. Это он был первым директором нашего днепропетровского Хеседа (тогда он назывался «Шаарей Хесед» («Врата милосердия») и одновременно вел учебные программы в Институте социальных и общинных работников.

И, наконец, после того как ему пришлось уйти из системы «Джойнта», ребе Шмуэль Каминецкий предложил ему работу в нашей общине.

            ‒ Ян Львович, мы с женой до сих пор с удовольствием вспоминаем организованные вами первые шабатные и праздничные вечера для подопечных Хеседа на Бородинской. Там теплые слова, обращенные к людям, сопровождались легким угощением, интересными музыкальным номерами с вашим участием. Как создавался Хесед?

            ‒ В 1993‒94 годах я обучался на семинаре в Израиле и на курсах в Санкт-Петербургском институте социальных и общинных работников. В городе на Неве собрали еврейских активистов стран СНГ и начали готовить будущих директоров Хеседов и еврейских общинных центров. Мне, близкому к миру культуры и музыки, хотелось работать в общинном центре. Но тогдашний представитель «Джойнта» в Днепропетровске Шимон Стриньковский рекомендовал мне заняться организацией Хеседа. Так появился «Шаарей Хесед» в здании бывшей школы № 78 на улице Бородинской. Кстати, именно в этой школе я учился с четвертого класса. Так, спустя 35 лет, вновь вернулся в это здание.

            При организации Хеседа были серьезные требования к площади помещений и системе охраны, к созданию систематической помощи людям. Но больше всего меня беспокоило, сумеем ли мы создать постоянную волонтерскую службу. Идея была нам понятна, но как это будет на практике с учетом постсоветского и еврейского менталитетов? Как подобрать среди евреев искренних, добрых и мягких по характеру, бескорыстных людей, готовых постоянно оказывать помощь другим?

            ‒ Интересно, кто стал первыми волонтерами?

            ‒ Мои опасения оказались напрасными. Мне хорошо запомнились первые три волонтера, три подруги. Они пришли вместе и прямо с порога спросили: «Что это значит ‒ «волонтер», и чем нам надо заниматься?» ‒ Это были Клара Шендерова, Люба Танхова и Таня Певзнер. А еще одна женщина была очень активна, я ее усадил печатать списки, и она так страстно тарабанила, что поломала нашу пишущую машинку. И тогда я попросил ее заняться другим делом ‒ дежурить у своего домашнего телефона и отвечать на звонки в Хесед.

            Кстати, мы начали учиться, как надо говорить: «Вас слушает “Шаарей Хесед” ‒ “Врата милосердия”», каким тоном ‒ очень приветливо и с неподдельным сочувствием к звонившим людям.

            Стали часто приходить евреи и спрашивать: чем мы можем помочь? Возникли службы, которых раньше не было. Однажды, еще за два года до создания Хеседа, когда с помощью «Джойнта» появилась «Служба милосердия», к нам пришла пожилая, женщина-врач и предложила создать медицинскую службу. Это была Сима Меллер ‒ прекрасный медик и организатор. Ее до сих пор хорошо помнят.

            И, конечно, мы уделяли много времени идишкайту. Начали с четвертой заповеди: «Помни и храни день субботний». Так появились наши веселые встречи шабата и праздников.

            ‒ Ян Львович, как и когда вы начали заниматься дружественными и деловыми связями еврейских общин Днепропетровска и Бостона?

            ‒ Через некоторое время после моего вынужденного ухода из Хеседа и Института социальных и общинных работников р. Шмуэль Каминецкий пригласил меня в общину, в созданный центр «Бейт Барух». Это была работа с пожилыми нуждающимися людьми. Утром они приходили в столовую синагоги, мы оказывали им всяческую помощь. И чтобы такие люди не чувствовали себя ущемлёнными, мы всячески старались поддерживать их и морально. Праздновали их дни рождения, учили идишкайту, приглашали в синагогу на праздничные мероприятия.

            Однажды в синагоге я встретил приехавшего в Днепропетровск кантри-директора «Джойнта» Ицхака Авербуха. Он предложил мне вернуться в «Джойнт» и возглавить работу нескольких Хеседов региона. Я ему тогда сказал: «Это интересно, спасибо, но мне нужно сначала поговорить с ребе». И реб Шмуэль мне посоветовал: «Соглашайтесь, но нужно, чтобы вам там было интересно работать, и чтобы хорошо платили».

            И я решил назавтра дать Авербуху согласие. Но вдруг этим же вечером мне позвонила секретарь ребе и сказала, что он хочет со мной переговорить. Ребе взял трубку и сообщил: «Есть хорошая новость. Мне позвонили из Бостона. Там хотят, чтобы вы работали с ними над нашей общей программой двух общин».

            Это было для меня совершенно неожиданно и очень заманчиво. Я дал согласие, а утром перезвонил Авербуху и сказал, что вынужден отказаться от его очень интересного предложения.

            Наверное, там, наверху, Всевышнему было виднее, где мне лучше работать, я лишь выполнил Его волю.

            Предложили это в мае 1998 года, а уже в августе четверо наших представителей вылетели в Бостон для изучения опыта работы еврейской общины с детьми с особыми потребностями, а также с их семьями.

            Вместе со мной в нашей группе были директор колледжа «Бейт-Хана» Тамара Ольшаницкая, руководитель студии «Симха» при Еврейском общинном центре Юрий Красный и врач педиатр-невропатолог доктор медицинских наук Светлана Кравченко.

            В Бостоне мы были на целевом семинаре и посетили 17 специализированных школ для больных детей. Финансирование этой поездки осуществлялось Бостонской организацией «JCRC of Greater Boston», которой руководила в то время Нэнси Кауфман. Большую помощь нам оказали Джуди Вольф и ее дочь Фью Форхдхалл-Вольф. Мы были поражены, узнав, что растущая в этой семье девочка Лиза (Внучка Джуди, дочь Фью) является инвалидом! И эти две женщины решили посвятить свою жизнь помощи семьям, где есть такие же дети с особыми потребностями, спасению этих детей, заботе о них.

            Вернувшись в Днепропетровск, мы начали вместе с Бостонской общиной активную работу по созданию у нас Ресурсного центра для детей со специальными потребностями при «Бейт-Хане».

            Путем напряженной совместной работы двух общин мы полностью выполнили программу «Охраны Материнства и Детства» ‒ одну из составляющих большого совместного «Kehillah Project» ‒ при участии Днепропетровского горздравотдела. На базе 9-й городской больницы успешно работает Центр охраны здоровья женщин, а при 6-й городской педиатрической ‒ Детский медицинский центр. Они помогли уже тысячам людей.

            В рамках этой программы мы также получили из Бостона более 10 тысяч доз бесплатной вакцины для профилактических прививок детям от гепатита В.

            ‒ А теперь пора коротко поговорить о вашем уникальном хоре.

            ‒ Реб Шмуэль Каминецкий в 1996 году предложил в рамках возрождения и развития идишкайта создать свой общинный хор. Так появился хор ветеранов «Бейт Барух». Выступая в хоре, наши пожилые люди буквально расцветали, становились моложе, забывая о своих болячках. И, конечно, вспоминали идишские песни и традиции.

            Особенно это стало заметно после того, как к нам в хор пришли супруги Татьяна и Матвей Зогот. Он солист хора и оба ‒ прекрасные знатоки идиша. Хор стал пользоваться большим успехом у слушателей.

            Но вспоминается один забавный эпизод. Через две недели после создания хора, когда мы еще не успели спеться, в еще не достроенной «Золотой Розе» должно было пройти торжественное вручение новой Торы, подаренной синагоге. Это святое дело решили провести именно там, несмотря на то что в реконструируемом здании пол был еще только земляной. Буквально накануне этого важного события ребе попросил меня выступить с этим пока еще несостоявшимся хором. Я был в ужасе! Как они споют ‒ без серьезных репетиций, еще даже плохо зная друг друга! Да и внешний вид у хористов, вышедших на сцену, был совсем не сценический, а словно какой-то помятый, как после сна. Пожилые, еще не подготовленные к концертам люди!

            Выступили они, конечно, не очень складно. И поэтому в своем телерепортаже Олег Ростовцев убрал звук и сказал, что эти люди заслуживают аплодисментов уже только за то, что спаслись от Холокоста. И теперь стоят на этой сцене…

            На следующий день я попросил ребе Шмуэля предупреждать меня хотя бы за два-три месяца, чтобы я мог составить план выступлений.

            Ребе среагировал мгновенно:

            ‒ Хорошо, следующее ваше выступление ровно через три месяца ‒ на Хануку!

            ‒ Я думаю, что ребе догадывался о неподготовленности хора, но, возможно, он хотел показать, что у обновленной синагоги будет вот такой необычный хор.

            ‒ Может быть, и последующие успешные выступления в течение 15-ти лет доказали ‒ хор ветеранов состоялся!

Павел ГИНЕР