Заложники: «Там был ад».

В сети мы видели кадры, снятые хамасовскими журналистами
7 октяб­ря, – убийства, многократные изнасилования, женщины, у которых отрезают груди. Смотреть на это невозможно… И лица – нет, не лица, – хари убийц. Вчерашние нищие попрошайки, упивающиеся властью над беззащитными. Ничего удивительного – этому их учат с детства. Не верите?

            Привожу свидетельство человека, который сейчас носит еврейское имя Дор Шахар и который родился в Газе как Айман Абу Субо:

            «В секторе Газа нет граждан, которые выступают против Хамаса. Если понадобится, они будут убивать евреев, христиан и даже мусульман».

            Дор бежал в Израиль, принял иудаизм и теперь живет в Ришон-ле-Ционе. Вот краткий пересказ повести о его детстве и юности. Еще ребенком Шахару говорили, что евреи – убийцы, отнявшие землю его предков, и что ему нужно с ними бороться. В семилетнем возрасте в школе у него появился учитель, который сказал, что в этот день будет особенный урок. Шахар был счастлив, потому что думал, что учитель научит их стать врачами. Однако учитель сказал, что евреи – убийцы детей, мужчин, женщин и стариков.

            «Он сказал: “Евреи забрали землю твоего деда, и ты будешь сражаться за нее, и тот, кто умрет, станет мучеником и попадет в рай”. В тот момент мне стало нехорошо. Мое счастье обернулось кошмаром, и я сказал учителю, что плохо себя чувствую. Он хлопнул меня по щеке и отвел в кабинет директора. Директор попросил меня встать лицом к стене и дал мне пощечину резиновым шлангом. Он потребовал, чтобы мой отец пришел со мной в школу. На следующий день мой отец пошел со мной и зашел в кабинет директора. Он отругал меня и сказал, что мне нужно убивать евреев. Когда я вернулся домой, я увидел, что мой отец прицепил веревку к потолку и угрожал повесить меня. Он также зажег там газовую плиту и угрожал сжечь меня».

            Когда парню было 13 лет, он бежал в Израиль, скитался, работал на стройке. Там он познакомился с евреем по имени Ниссим.

            «Он ангел. Для меня он мой отец. Таких, как он, не найти. Вот почему я сказал, что мы все посланники, и что касается меня, Б-г послал мне ангела…. Позже он и его жена научили меня читать и писать на иврите, научили меня любить».

            Когда Шахар попытался вернуться к родителям, его избили, обещали отрубить руки. Он снова бежал, прошел длинный путь, о котором написал книгу «От Хан-Юнуса до Синая».

            К чему может привести такое воспитание?..

            Вот краткое описание происходившего в киббуце Кфар Оз: женщинам стреляли в гениталии. Груди были отрезаны, и террористы играли с ними в мяч. Дети сгорели заживо, будучи привязанными друг к другу электрическим кабелем. Еще пример – один из заложников по имени Рон сумел выбраться, когда здание, в котором его держали, разрушила ракета. Дороги он не знал – заблудился. Так эти самые «мирные» жители сдали его Хамасу.

            Заложников в Газе ждали со злорадным нетерпением. Еще бы – возможность безнаказанных издевательств. Детей «метили», приставляя детские ножки к выхлопным трубам мотоциклов и оставляя их без малейшей помощи. Детей накачивали наркотиками, надевали на них наручники, а есть давали один кусочек хлеба в день. Впрочем, раненых лечили – ветеринары. Женщин и девочек подвергали регулярному жестокому, иногда массовому насилию. Ирландец Томас Хэнд, чья 9-летняя дочь Эмили вернулась из плена 25 ноября:

            «В первые секунды встречи с дочерью я удивился, что она разговаривает только шепотом. Я все время держал ухо у ее рта, чтобы услышать. Потом она рассказала, что в плену им запрещали шуметь. Единственное, чем дети могли заниматься, – это немного рисовать и играть картами. Еще мне сразу бросилось в глаза ее лицо. До плена она была совсем ребенком. После возвращения черты лица приобрели взрослое выражение. Дочь очень похудела. Я так понял, что зачастую им давали только ломтик хлеба с оливковым маслом. А известие о том, что хамасовцы убили ее мать-еврейку, стало тяжелым потрясением».

            Миа Лемберг вышла из почти двухмесячного плена в Газе с Беллой, собачкой ши-тцу, на руках. Девочке и ее матери пришлось вытерпеть немало испытаний, они и их товарищи по несчастью делились с собачкой скудной едой.

            Вот отрывок из воспоминаний одной из заложниц, Даниэль Алони. Даниэль описывает, как хамасовцы пытались прорваться в МАМАД, где спряталась семья.

            «Давид держал дверь изо всех сил. Но вдруг напор стих, – вспоминает она. – Воцарилась тишина, мы все были в шоковом состоянии. Через несколько минут мы почувствовали запах гари – они подожгли дом. Мы сидели без электричества, света и воздуха. Эмма стала кашлять, а Эмилия вдруг закричала: ”Мама, я не могу дышать!“. Мы оставили прощальные сообщения, – говорит Даниэль. – Я понимала, что мы скоро задохнемся от дыма. Шарон перестала спорить со мной, встала и помогла открыть окно МАМАДа. Мы зажмурили глаза и стали ждать. Вскоре раздались крики и выстрелы. Открыв глаза, я увидела перед собой террористов с автоматами. Нас выволокли наружу, мы с трудом дышали. Они схватили нас за руки и потащили за собой. Вдруг я заметила, что Шарон исчезла. Нас разделили. Я оглянулась по сторонам и заметила, что все наши машины сгорели.

            Нас окружили со всех сторон. Я не знала, собираются ли нас убивать или хотят изнасиловать. И тут приезжает машина, которую они наверняка взяли в киббуце. Нас забрасывают туда. Я все еще не знаю, где Шарон. Мы едем через поле, и я наконец понимаю, что меня и девочек увозят в Газу. Я в шоке. Смотрю по сторонам и вижу, как из Газы идет толпа жителей сектора. Причем в огромном количестве. ”Это линч“, – говорю я себе. По пути к нам в машину бросают тяжелораненного солдата, его кровь стекает к ногам девочек. Я говорю девочкам: ”Закройте глаза”, – и в этот момент на меня обрушиваются удары. Я думаю только об одном: как защитить малышек… Мы едем и едем, я боюсь поднять голову. Наконец где-то останавливаемся. Поднимаю глаза, и тут кто-то выхватывает у меня из рук Эмилию. Я не могу больше молчать и начинаю кричать по-арабски: «Бинти, бинти (моя дочь)!» Это не помогает. Он направляет на меня автомат, указывая, чтобы я сидела на месте. Меня охватывает ужас: если меня сейчас убьют, что будет с дочкой?»

            По словам Алони, она выжила лишь благодаря дочери.

            «Я знала, что обязана заботиться о своей малышке, – говорит она.– Я стала стеной между ней и той невозможной реальностью, в которой она оказалась. Лишь когда Эмилия засыпала, я позволяла себе рыдать по полной. Мне хотелось биться головой об стену, принять снотворное и не просыпаться. Я думала, что мы никогда не выберемся отсюда, что вообще больше никогда не увидим дневной свет. В день освобождения нам приказали встать и вынести из помещения матрасы. Мы шли по туннелю к выходу. Нас вывели с завязанными глазами в какой-то двор и посадили в машину. Мы долго тряслись в машине Красного креста. В какой-то момент показалось, что, выжив 7 октября, проведя 49 дней в плену, мы погибнем именно сейчас. Было ощущение дежавю, все напоминало тот страшный день. Вокруг были толпы жителей Газы, они наваливались на машины Красного креста, раскачивали их в приступе бешенства. Я думала, что машина сейчас перевернется. У Эмилии началась истерика, она стала кричать: ”Они нас убивают!“. Я постоянно думаю об оставшихся в плену. Среди них есть раненые, некоторые в крайне тяжелом душевном состоянии. Мы оставили сломленных людей. Нельзя медлить с их освобождением, потому что назад вернутся не похищенные, а трупы»(К сожалению, так во многом и происходит. Находят клетки, в которых содержали пленников, и их тела. Иногда ЦАХАЛ получает информацию о месте, где содержат евреев, разворачивает военную операцию, но спасти пока удалось немногих).

            То, что заложников не собирались отдавать, было видно по первым требованиям об обмене. Потребовали ни много ни мало – вернуть Израиль к границам 1948 года и отдать Восточный Иерусалим. Это требование выдвигают и сейчас. Когда США все-таки позволили Израилю начать военные действия, первые же акции показали – Израиль настроен серьезно, и руководитель ХАМАСа спасался из своего особняка, теряя тапки (не преувеличиваю, сохранилось видео). Начался торг. Согласованы темпы, но оговоренные списки выдавались не в срок. В первый день к назначенному времени заложников не привозили, пока не было объявлено, что по истечении 40 минут, если не доставят заложников, начнутся боевые действия. Через 20 минут амбулансы Красного креста были в Египте. Так было каждый день, пока, на 8-й день, вместо оговоренных13 человек прибыло 6. И военная операция продолжилась.

            Хамас, кроме остальной гуманитарки, вытребовал у Израиля грузовик с медикаментами, якобы для заложников. Но никаких лекарств или медицинской помощи те не получали. Впрочем, пришедших продуктов не увидели и палестинцы – Хамас, по их словам, все забирал. В туннелях под сектором Газа нашли схроны с огромным количеством продуктов и оружия – крысы надеялись отсидеться и продолжать убивать.

            Отвратительно вели себя работники Красного Креста. Заявляли, что состояние освобожденных удовлетворительное, – это после пыток, перенесенного насилия, голода (последние две недели им вообще не давали никакой еды). Рони и Симона, родители Дорон Штайнбрехер, похищенной террористами 7 октября, были приглашены на встречу с Красным Крестом. Дорон нужно лекарство, которое она принимает ежедневно, и ее родители подумали, что Красный Крест наконец-то согласился передать ей лекарство, но вместо этого представители Красного Креста сделали им выговор.

            «Подумайте о палестинской стороне», – сказали Симоне представители Красного Креста, «Палестинцам тяжело, их бомбят». То есть с точки зрения этих «медиков», убивать и калечить беззащитных евреев можно, а ответить ударом на удар евреям – ни-ни! И ни одна международная феминистская организация не выразила своего сочувствия изнасилованным израильтянкам. Впрочем, чему удивляться – это группки чиновников, занятых одной заботой – добычей денег, под порой абсолютно нежизнеспособные проекты. А деньги – они же не пахнут…

            По телевидению показали знаменитые туннели под Газой. Настоящие подземные проходки (я по первому образованию горняк, знаю, о чем говорю), с прекрасным крепежом, с проложенными коммуникациями. Для всего этого нужны инженеры, специализированное оборудование, развитая промышленность, которых в Газе, естественно, нет. Показали роскошные особняки руководителей исламских террористических организаций. Деньги на все это собирались как гуманитарная помощь – отовсюду. И закупалось явно где-нибудь в Европе, скорее всего в России.

            Как за Холокост ответить должны не только немцы, – ведь весь мир принял участие в травле евреев, так и сегодня – весь мир несет ответственность за исламский террор. И, как убивали нацисты не только евреев, и сейчас – цель исламского джихада ввергнуть мир в кровавые войны, религиозный фанатизм и средневековье. Израиль лишь ближняя цель – исламу нужен весь мир.

            22-летний лейтенант Саар Нисанов, получивший тяжелейшее ранение в сражении с террористами 7 октября, до сих пор не знает, кто вынес его с поля боя и доставил в больницу. Его товарищи почти все погибли. Больше двух месяцев спасали его врачи. Впрочем, как сказал мне один израильский хирург:

            «Мы здесь так просто человека на тот свет не отпустим. Бьемся до крайнего».

            Офицер 4 января после лечения вернулся в Газу. Отвечая на вопрос, почему он не захотел остаться в тылу, чтобы завершить реабилитацию, Саар сказал:

            «Больше всего хочу вновь услышать детский смех в кибуцах Нир-Оз и Кфар-Аза. За это и продолжаю воевать».

Эстер ТАХТЕРИНА,

Хайфа

На фото:

Дор Шахар

Томас и Эмили Хэнд

Миа Лемберг