«Любавичский Ребе свою первоочередную задачу видит в том, чтобы всем евреям, которых он считает своими детьми, было хорошо физически и духовно. Наша цель ‒ разжечь искру еврейства в душе каждого еврея, и мы не пожалеем для этого ни сил, ни времени». В этих словах весь смысл, вся стратегическая программа благородной духовной и практической деятельности нашего главного раввина. И теперь уже многочисленных его помощников. А ведь начинал он фактически вдвоем с ребецен Ханой.
Но, конечно, опираясь на поддержку тогда еще очень немногочисленных прихожан и активистов нашей разрушенной, обескровленной, обезглавленной советской властью еврейской религиозной общины.
Мне (да и не только мне!) всегда интересен этот человек. Человек душевный, талантливый организатор (сколько спонсоров он сумел привлечь!), настоящий духовный лидер. И поэтому я рад, что несколько раз имел возможность и удовольствие побеседовать с ним с глазу на глаз и взять обстоятельные интервью для нашей газеты.
Годы летят, подшивки газет молчаливо лежат в библиотеках и архивах, очень мало кто их читает ‒ все взгляды обращены к интернету. А так хочется, чтобы наше молодое поколение лучше знало о трудном пути, пройденном нами, старшими, и нашими духовными лидерами. И по заслугам оценило эту поистине титаническую работу.
Поэтому я хочу напомнить здесь некоторые фрагменты из моих бесед с главным раввином Днепропетровска реб Шмуэлем Каминецким. Так сказать, интервью на пути от старой синагоги к «Меноре».
Во второй главе этих воспоминаний («Шабат шалом» № 11, 2012 г.) я уже коротко рассказал о самой первой моей беседе с ребе весной 1993 года.
Когда в начале 1996 года я решил сделать подробный репортаж из старой синагоги («Всевышний. Синагога. Человек». «Шабат шалом» №№ 1-3, 1996 г.), то, естественно, пошел к раввину. И во время этой беседы узнал новые подробности приезда и первых шагов реб Шмуэля и ребецен Ханы в Днепропетровске:
‒ Мы с женой Ханой, ‒ вспоминал ребе, ‒ прилетели из Нью-Йорка в Москву, а оттуда поездом в Днепропетровск. Проводник почему-то закрыл нас в купе, наверное, как иностранцев, ‒ боялся контактов. А жена у меня тогда была беременная, и ей очень тяжело было всю дорогу находиться в закрытом купе. Но вот мы с Ханой ступили на перрон днепропетровского вокзала. Здесь нас очень тепло встретили Григорий Натанович Король и Александр Абрамович Фридкис. Потом я познакомился с Аркадием Леонидовичем Шмистом. Эти глубоко религиозные люди стали мне поддержкой с первых же моих шагов. Трудно сказать, смогли бы мы всего здесь добиться, если бы не постоянная помощь с их стороны. Г. Н. Король в детстве учился в хедере и ничего не забыл до сих пор. Он живет не для себя, а для общины. А. А. Фридкис ‒ врач, днем работает, но если его разбудить даже в полночь для срочной консультации, он, не задумываясь, приедет. А. Л. Шмисту принадлежит большая заслуга в организации еврейской школы.
На первых порах было очень трудно: мы не говорили по-русски, не было хорошей кошерной еды. В нашем номере гостиницы не было даже душа. Но, несмотря на трудности, я сразу приступил к работе. И уже на следующий день, в пятницу, провел встречу Субботы ‒ Кабалат Шабат. Первые субботние свечи в синагоге зажгла Хана. А в кафе «Днепропетровск» я впервые прокошеровал еду…
К этому следует добавить, что начинать надо было с нуля, как в крупных, так и, на первый взгляд, мелких вопросах. Например, у общины не было резника (шойхета). И р. Шмуэль Каминецкий, бывало, сам выполнял эту важную работу. И все-таки кошерное мясо приходилось возить издалека ‒ из московской синагоги.
Во время беседы ребе говорил прежде всего о синагоге и соблюдении заповедей Торы:
‒ Синагога ‒ это святое, ближайшее место ко Всевышнему, Его Двор. Здесь к Нему легче всего обратиться, и Он услышит. Когда-то в Иерусалиме был Храм, в котором была Шхина ‒ Б-жественное присутствие. Когда Храм разрушили, святость, близость к Б-гу, осталась в синагогах. Они стали центром еврейской жизни. Всевышний управлял жизнью каждого человека. И каждый из нас должен готовить себя к Шхине ‒ Б-жьему благословению. А когда еврей не подготовлен к этому, то можно сказать: есть вино, а стакан разбит. Вот мы и приступили к «починке» еврейских душ ‒ приближению их к Б-гу…
В любой беседе чувствуется уважение и любовь нашего главного раввина к Любавичскому Ребе. Вот и на этот раз р. Шмуэль привел примеры постоянной заботы Ребе о людях:
‒ Когда я уже был здесь, вдруг раздается телефонный звонок из Бруклина, и Любавичский Ребе лично напомнил мне, что нужно заготавливать для евреев картошку, так как здесь это главная еда, и стоит зимой она дорого. Вот каким заботливым был этот человек! И когда он уже очень болел, то, хотя и с большим трудом, но успел все-таки сказать четыре слова: «Помогите евреям в Советском Союзе!». Этот наказ мы, его дети и ученики, никогда не забываем.
Особое, как к любимому отцу, отношение нашего раввина к Седьмому Любавичскому Ребе я ощутил, когда попросил его еще об одном интервью. В конце 2001 года я поставил перед собой задачу подготовить к 100-летию со дня рождения Любавичского Ребе большое историко-публицистическое журналистское исследование его биографии («Человек, осветивший весь мир». «Шабат шалом» № 12, 2001 г., №№ 1-3, 2002 г.). На основе публикаций и воспоминаний о нем.
Вот об этом мы говорили с р. Шмуэлем. О каждой своей встрече с Любавичским Ребе он рассказывал взволнованно, эмоционально, с большим душевным подъемом.
Впервые он увидел Ребе в 1976 году, ребенком, в 11 лет, когда вместе с матерью был у него на приеме. Это называлось «ехидус» («наедине с Ребе»). Та беседа, всего на несколько минут, навсегда осталась у него в памяти. А потом, через несколько лет, после переезда семьи из Израиля в Нью-Йорк, учеба и преподавание в «Раббиникл Колледж оф Америка»:
‒ И все десять лет, до моего отъезда сюда, я постоянно посещал знаменитые фарбренгены, несмотря на то что учился в штате Нью-Джерси. Это в часе езды от Нью-Йорка. Я специально ездил, чтобы видеть и слушать Ребе каждую субботу. Такие встречи были и среди недели и, конечно, в праздники. Десять лет я имел радость, удовольствие и честь слушать из уст Ребе Тору, его рассказы о жизни, его советы. В духовном смысле это были лучшие годы моей жизни. Вся моя жизнь в эти десять лет была наполнена ожиданием очередной встречи с Ребе.
Я тогда спросил нашего раввина:
‒ Реб Шмуэль, что, на ваш взгляд, было главным в личности Ребе Менахема-Мендла?
‒ Самое главное ‒ каждый еврей чувствовал: «Это мой собственный Ребе, он говорит со мной так, как будто бы знает меня лучше, чем я сам, и знает всю мою жизнь. Он болеет за меня, как за своего сына. Он чувствует во мне все хорошее и все плохое, от него нет секретов, но не надо его бояться, потому что он искренне хочет мне помочь». Да, Ребе очень любил людей. Он вникал в заботы каждого и каждому помогал.
Кстати, во время этой беседы реб Шмуэль рассказал мне о совместном с «Джойнтом» проекте строительства рядом с «Золотой Розой» здания для научно-просветительского центра «Ткума» и музея. Впоследствии, как известно, этот довольно скромный проект, благодаря отечественным еврейским меценатам Игорю Валерьевичу Коломойскому и Геннадию Борисовичу Боголюбову превратился в грандиозный небоскреб «Менора». Результаты налицо!
Хочу напомнить еще об одном интервью р. Шмуэля, которое он дал моему коллеге журналисту Эдуарду Аксельроду накануне открытия обновленной «Золотой Розы» («Не бывает евреев религиозных и нерелигиозных. Есть евреи…». «Шабат шалом» № 9, 2000 г.).
В те дни наша газета готовила специальные репортажи, посвященные предстоящей церемонии открытия «Золотой Розы». Я взялся сделать большой репортаж об этом грандиозном событии («Здравствуй, “Золотая Роза”!». «Шабат шалом» № 10, 2000 г.), а также побеседовать с руководителем строительных работ А. Б. Тышманом, а Эдуард Аксельрод ‒ взять интервью у ребе. В этой беседе разговор в основном шел о «Золотой Розе», но неожиданно перешел на тему религиозных и нерелигиозных евреев. Вот мнение ребе:
‒ Не бывает религиозных и нерелигиозных евреев. Могу утверждать, что у Б-га просят все люди. И самая главная мицва у евреев ‒ это помочь ближнему. Маме, папе, братьям, сестрам ‒ ухаживать за ними, делать, чтобы им было хорошо. Вы ради здоровья вашей сестры жертвовали очень многим. Мы это знаем. Вы соблюдали самую главную заповедь. Вы уже религиозный еврей!
У нас не все заповеди только между человеком и Б-гом. Половина заповедей между человеком и человеком. И для Всевышнего эта половина еще важней.
Павел ГИНЕР
ЩЕ СТАТТІ
Глава одиннадцатая. «Менора» — еврейский небоскреб
Глава девятая. «Врата милосердия».
Глава восьмая. Еврейские женщины.